С Рождеством Христовым!
Интернет-издание прихода в честь
Владимирской иконы Божией Матери
ст. Чемолган Алматинской области
№ 103 (347) 10 января 2016 г.
Чтения на Литургии: Гал., I, 11-19.
Мф., II, 13-23.
Неделя 32-я по Пятидесятнице, по Рождестве Христовом.
Правв. Иосифа Обручника, Давида царя и Иакова, брата Господня.
После Рождества
Воображением мы сейчас представляем себя две тысячи лет назад, и какое дивное чувство должно наполнять нас: уже несколько дней, что мир стал иным! Мир, который тысячелетиями был как потерянная овца, стал теперь как овца обретенная, поднятая на плечи Сыном Божиим, ставшим Сыном Челове-ческим. Непроходимая бездна, которую грех разверз между Богом и человеком, теперь, хотя бы зачаточно, преодолена: Бог вошел в историю. Сам Бог стал Человеком, Бог облекся в плоть, и все видимое, то, что по нашей слепоте представляется нам мертвой, инертной материей, может узнать себя прослав-ленным в Его собственном теле. Случилось нечто небывалое, и мир уже не тот, что прежде.
Но в Воплощении есть и другая сторона. Бог стал Человеком, и Бог во Христе говорил слова решающей правды, такой правды, которая, как дрожжи, бро-шенные в тесто, постепенно изменили мир. Бог открыл нам величие человека. Христос, вочеловечившись, был доказательством, остается и навсегда останет-ся доказательством, что человек так велик, так глубок, так таинственно глу-бок, что он может не только вместить в себя Божественное присутствие, как храм, но может соединиться с Богом, стать причастником Божественной при-роды, как говорит Апостол Петр в своем послании.
И человек настолько велик, что как бы далеко мы ни отпали от нашего при-звания, как бы недостойны его мы ни были, Бог никогда не установит с нами таких отношений, которые были бы меньше, чем Его отцовство и наше род-ство с Ним как сыновей и дочерей Всевышнего. Блудный сын просил отца, чтобы тот принял его в наемники, поскольку он недостоин называться сыном; но отец не пошел на это. Когда сын начал свою исповедь, отец остановил его прежде, чем он мог произнести эти слова, потому что Бог не соглашается на наше унижение; мы не рабы и не наемники. Не сказал ли Христос Своим уче-никам: Я больше не называю вас слугами, потому что слуга не знает воли гос-подина, Я же сказал вам все.
И еще: во Христе нам открыто и Им провозглашено, что каждый отдельный человек есть предельная, высшая ценность, что Он живет и умирает за каждо-го из нас, что важны не коллективы, а каждый из нас. Каждый из нас, гово-рится в Книге Откровения, имеет у Бога имя, и это имя будет открыто нам в конце времен, но его никто не знает, кроме Бога и получающего его, потому что имя это – наше отношение с Богом, единственное и неповторимое; каждый из нас для Него единственный. Какое диво! Древний мир знал народы и расы, он знал рабов и господ, он знал категории людей, так же как и современный мир, который постепенно не только обмирщается, но возвращается в языче-ство, различает людей по категориям, типам и группам; один только Бог знает ж вые личности, мужчин и женщин.
Христос также принес, или, скорее, провозгласил новую справедливость, но-вую правду: не распределяющую или карающую справедливость закона, но правду иного рода. Когда Христос говорит нам: Пусть правда ваша будет больше правды книжников и фарисеев, – Он говорит о том, как Бог относится к каждому из нас. Он принимает каждого из нас, какие мы есть: Он принимает доброго и злого. Он радуется доброму и умирает из-за злого и ради его спасе-ния.
И Бог призывает нас помнить это, и призывает нас такими быть не только в нашей христианской среде, но и среди всего окружающего мира: относиться к каждому человеку с такой справедливостью, не судящей и осуждающей, а ви-дящей в каждом человеке всю красоту, которой Бог наделил его и которую мы называем образом Божиим в человеке, преклоняться перед этой красотой, по-могать этой красоте воссиять во всей ее славе, рассеивая все злое и темное и, признавая ее в каждом, дать путь этой красоте стать реальностью и победить, восторжествовать.
Он открыл нам также такую любовь, какой прежний мир не знал, а современ-ный мир, так же как и древний мир, так боится: любовь, которая согласна быть уязвимой, беспомощной, изливающейся, истощающей себя, щедрой, жертвен-ной; любовь, которая дает без меры; любовь, которая дает не только то, что имеет, но самое себя. Вот что Евангелие, вот что Воплощение принесли в мир, и это в мире пребывает. Христос сказал, что свет во тьме светит, и тьма не может объять его, но не может и погасить. И свет этот светит и будет светить, но победит он только, если мы станем его провозвестниками и делателями за-поведей о правде и о любви, если мы примем Божие видение о мире и прине-сем его всему миру – нашу веру, то есть нашу уверенность и надежду, един-ственную силу, которая может помочь другим начать жить по-новому. Но для того, чтобы начать жить заново, они должны увидеть новизну в нас. Мир зача-точно стал новым через соединение Бога с человеком, когда Слово стало пло-тью; мы теперь должны стать откровением этой новизны, славой и сиянием Божиими во тьме или сумерках этого мира.
Да даст нам Господь смелость и любовь, великодушие быть Его провозвестни-ками и свидетелями, и да будет благословение Господне на вас. Того благодатию и человеколюбием, всегда, ныне и присно и во веки веков! Аминь.
Митрополит Антоний Сурожский.
***
О Рождестве Христа.
"Отроча младо - Превечный Бог!" - этим ликующим отождествлением Младен-ца, родившегося в пещере Вифлеемской, завершается одно из главных песно-пений, составленных в VI веке знаменитым византийским песнописцем Рома-ном Сладкопевцем.
Ребенок - Бог, Бог - ребенок... Почему даже у людей, теплохладных к вере, да-же у неверующих, не перестает радостно сжиматься сердце при созерцании в эти рождественские дни единственного, несравненного видения: молодой Ма-тери с Ребенком на руках, и - вокруг них - волхвов с Востока, пастырей с ноч-ного поля, животных, неба, звезды? Почему так твердо знаем, и снова и снова узнаем мы, что нет на этой скорбной земле нашей ничего прекраснее и ра-достней этого видения, которое века не могли вытравить из нашей памяти?
К этому видению возвращаемся мы, когда нам некуда больше идти, когда, из-мученные жизнью, мы ищем того, что могло бы нас спасти. Ведь вот, в еван-гельском рассказе о Рождестве Иисуса Христа ничего не говорит Мать, и, ко-нечно, ничего не говорит и Младенец - как если бы и не нужно было никаких слов, ибо никакими словами не объяснить, не определить, не передать смысла того, что произошло и совершилось тогда.
И всё-таки попробуем. Не для того, чтобы объяснять и истолковывать.
Но, как сказано в Писании, "от избытка сердца глаголют уста". И невозможно человеку избытком этим не поделиться с другими. Ибо именно в этих словах: ребенок и Бог - самое поразительное откровение рождественской тайны.
В некоем глубоком смысле, тайна эта обращена прежде всего к ребенку, про-должающему подспудно жить в каждом взрослом. К ребенку, который про-должает слышать то, что взрослый уже больше не слышит, и отвечать на это той радостью, на которую наш скучный, взрослый, усталый и циничный мир уже больше не способен.
Да, праздник Рождества Христова есть детский праздник не только в том смысле, что для детей зажигаются елки, а в том, гораздо более глубоком, смысле, что, пожалуй, только дети не удивятся тому, что когда приходит на землю к нам Бог, Он приходит в образе Ребенка, и этот образ Бога-Ребенка продолжает светить нам с икон, воплощаться в безчисленных произведениях искусства, точно самое главное, последнее, радостное в христианстве заклю-чено именно тут, в этом "вечном детстве Бога".
Взрослый, даже когда он разговаривает на"религиозные темы", хочет и ждет от религии объяснений, анализа, хочет, чтобы все было научно, серьезно. И так же серьезно и, в конце концов, скучно рассуждает о религии и её враг, атеист, палящий по ней из своих "научных" пушек. Нет у нас более презрительного отношения к чему бы то ни было, чем то, что выражено в словах: "Это для де-тей младшего возраста". Это значит - не для взрослых; не для умных и серьез-ных людей. Но подрастут дети и тоже станут такими же серьезными и скуч-ными.
А Христос сказал: "Будьте как дети". Что это, значит? Чего уже обычно нет у взрослых, и, вернее, что во взрослом завалено, затоплено, заглушено толстым слоем его взрослости? Не прежде ли всего - свойственная детям способность восхищаться, радоваться и, главное, быть целостными и в радости, и в горе? И еще - способность доверять, отдаваться, любить и верить всем существом? И, наконец, всерьез принимать то, к чему уже не способен взрослый,- к мечте, к тому, что прорывает наш будничный опыт, наше циническое недоверие, ту глубину тайны мира и всего в нём, что открывается святым, детям, поэтам.
И потому, только прорвавшись к ребенку, подспудно живущему в нас, радост-ная тайна пришествия к нам Бога в образе ребенка может стать и нашим до-стоянием.
Ребенок не имеет ни власти, ни силы, но именно в безвластии своем оказыва-ется он царем, именно в безсилии и в беззащитности - его удивительная сила.
Ребенок той далекой Вифлеемской пещеры не хочет, чтобы боялись мы Его, Он входит в наше сердце не устрашением, не доказательствами Своей силы и власти, а только любовью. Как ребенок - Он отдается нам, и, как ребенка, мы можем только полюбить Его и, в свою очередь, отдать себя Ему.
В мире царствуют власть и сила, страх и рабство. От них освобождает нас Бо-гомладенец Христос. Только любви, свободной и радостной, только того, что-бы отдали мы Ему наше сердце, хочет Он от нас. И мы отдаем его беззащит-ному, до конца доверяющему нам Младенцу.
В праздник Рождества Христова являет нам Церковь радостную тайну: тайну свободной, никем не навязанной нам любви. Любви, способной в Богомладен-це увидеть, узнать, полюбить Бога и стать даром новой жизни.
Александр Шмеман.
