Пресвятая Богородице, спаси нас!

Интернет-издание прихода в честь
Владимирской иконы Божией Матери

ст. Чемолган Алматинской области

№ 486 (538) 25 августа 2019 г.

Чтения на Литургии: 1 Кор. 4:9-16.
                                   Мф. 17:14-23.

Неделя 10-я по Пятидесятнице.

Святитель Феофан Затворник. Мысли на каждый день года

"Сей род изгоняется только молитвою и постом". Если сей род изгоняется молитвою и постом другого лица, то тем более войти не может в того, у кого есть собственный пост и молитва. Вот ограда! Хоть бесов бездна и весь воздух набит ими, но ничего не смогут сделать тому, кто огражден молитвою и постом. Пост - всестороннее воздержание, молитва - всестороннее богообщение; тот совне защищает, а эта извнутрь устремляет на врагов всеоружие огненное. Постника и молитвенника издали чуют бесы и бегут от него далеко, чтобы не получить болезненного удара. Можно ли думать, что где нет поста и молитвы, там уже и бес? Можно. Бесы, вселяясь в человека, не всегда обнаруживают свое вселение, а притаиваются, исподтишка научая своего хозяина всякому злу и отклоняя от всякого добра; так что тот уверен, что все сам делает, а между тем только исполняет волю врага своего. Возьмись только за молитву и пост - и враг тотчас уйдет и на стороне будет выжидать случая, как бы опять вернуться, и действительно возвращается, как только оставлены бывают молитва и пост.

.* * *
Исцеление бесноватого отрока
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В сегодняшнем Евангелии мы еще и еще раз видим отчаянную человеческую нужду и неспособность учеников Христовых исцелить человека. Недавно мы читали в Евангелии о том, что они чувствовали, что не в состоянии накормить народ, который окружал Христа; и спросили Его: почему? Почему они так бессильны? Почему они не могут помочь тем, которые с такой надеждой к ним приходят?

И Спаситель две вещи сказал. Сначала, до их вопрошания, Он сказал: приведите больного мальчика ко Мне... Это первое, что каждый из нас в состоянии сделать. Когда перед нами нужда, болезнь, отчаяние и растерянность, мы так часто стараемся своим умом помочь; и порой, в какой-то мере, мы это можем сделать. Но в конечном итоге, предельная гармония, цельность человека может быть восстановлена только Самим Богом. И поэтому мы должны помнить, что мы посланы в этот мир для того, чтобы каждого нуждающегося привести к Самому Христу, стать настолько прозрачными, настолько незаметными, чтобы люди вошли бы в общение со Христом, потому что мы их за руку к Нему привели – но только.

Второй вопрос был поставлен конкретно учениками: почему мы не смогли его исцелить?.. – Потому что не хватило веры. Не веры в то, что у них есть сила — это сделать, а веры в то, что Бог может это сотворить, и что роль ученика в том, чтобы распахнуть как можно шире дверь для Бога, чтобы Он мог вступить в жизнь и сотворить чудо.

Но для того, чтобы быть способным так поступить, как Спаситель им сказал, надо пройти путем молитвы и поста. Не поста в том смысле, в котором мы о нем говорим так часто: воздержание в пище: а поста в том основном смысле, в котором святые отцы понимают это слово: отказ – или, вернее, свобода – от всего того, что нас порабощает; свобода от всего того, что нас прельщает, царственная независимость, при которой мы можем до конца принадлежать Богу и быть способными к Нему обернуться, и слушать, в глубинах нашего бытия, Его животворящее слово.

В этом и заключается, в конечном итоге, молитва: в том, чтобы мы, стряхнув с себя все узы, забыв про землю, про небо и про себя, стали перед Богом в глубоком молчании, слушая, вслушиваясь всем нашим существом в Его присутствие, в Его безмолвие, в Его слово животворящее, и отвечая Ему порой только одним словом: Аминь! Да, Господи, приемлю, да!..

И не напрасно в конце этого отрывка говорит нам Христос о том, что Ему через несколько дней надлежит быть переданным в руки человеков, которые озабочены только землей, и что они Его убьют, потому что такой свидетель свободы в Боге невыносим для них. Это предел того, к чему Он зовет учеников: отрекитесь от себя до конца! Уйдите в Бога до конца, – тогда вы станете, вероятно, чуждыми тем людям, для которых Бог чужд, в которых не живет подлинная жалость и любовь. Следуйте Моему примеру; возьмите свой крест и последуйте за Мной – но без страха! Потому что Я никуда вас не поведу, никаким путем, каким Я Сам не прошел, и этот путь, через крест, ведет к Воскресению. Аминь!
Митрополит Антоний Сурожский

Успение Пресвятыя Богородицы.
(Назначение женщины).

В день, посвященный памяти св. Девы Богоматери, да будет позволено найти в жизни Ея ответ на один современный вопрос. Это вопрос о так называемом освобождении и возвышении прав женской половины человеческого рода.

Вот Дева безвестная даже в небольшом народе, еще юная, бедная, отдается на воспитание к храму Божию. Здесь под сенью святыни, где душа Ея постоянно возносилась к Богу, Она воспитала в Себе чувство высшей, отрешенной любви к одному Богу, и в безусловной чистоте девственного целомудрия сознала истинное совершенство и блаженство невинной души. – Высоко-нравственное, но не блестящее, на взгляд мира, состояние! Какие судьбы могли ожидать эту Деву в мире? Она могла сделаться образцом чистой нравственности, могла получить необыкновенное развитие внутренней духовной жизни, но слишком мало значения и счастия в жизни внешней. Она Сама Себя лишала даже того утешения, которое, само по себе естественное и законное, составляло в те времена преимущественное возвышение и счастие женщины – утешение иметь детей.

Но вот эта Дева внезапно получает откровение свыше о рождении необыкновенного Сына; зачинает и рождает, но без мужа и без болезней; в рождении и по рождении остается чистейшею Девою.

И Сама Пресвятая Дева не могла не почувствовать всего величия, какое дал Ей Всемогущий; Она не усумнилась даже Сама Себе предрекать ублажение от всех родов земных. Что же однако видим в Ея жизни? По рождении Божественного Сына едва несколько строк записано об Ней в евангелии; вблизи Своего Сына Она безмолвствует, едва видится и слышится и не иначе, как наравне со всеми другими людьми, даже вне круга избранных учеников Его, а иногда просто в толпе является зрительницей евангельских событий; и только смиренно, кротко, что видит и слышит, слагает в Своем сердце; светит тихо, как луна, и скрывается в лучах солнца, от которого заимствует Свой свет. И тогда, как вышечеловеческий Сын Ея оставил мир, Она не спешит выступать на поле открытаго действия в мире; Она не получает не только преобладающаго, но и самостоятельного значения ни в церкви, ни в обществе христианском того времени. Везде являются впереди и действуют Христовы ученики. Где же величие и слава этой необыкновенной Девы-Марии? Оставались внутри Ея самой. Значит не тогда, не так, т.е. не путем внешней деятельности в мире, должно было раскрыться все Ея значение.

Наконец Пресвятая Дева умирает: и вот тогда только открывается миру вся Ея духовная сила и всемирная слава. Она становится после Своего Сына во главе христианства; церковь признает Ее выше ангелов; Она принимает поклонение от всего христианского мира и является его прибежищем и покровом в его скорбях и нуждах, и всю Свою неистощимую силу изливает в благотворениях человечеству. Вот, стало быть, настоящая область свободного действования в мире Богоматери.

Таков первообраз женщины в христианстве. Что здесь служит основою совершенства? – Совершенство нравственной чистоты. Какой характер свободы и величия? Чисто нравственный. Какая здесь сила, какие права, какое поприще деятельности? Все это строго нравственно и ограничено нравственною жизнию, проникнутою одним духом и одною силою христианского добра. Но здесь и предел свободе и праву пола. Далее не вело и все величие Богоматери.

Итак, тихость и безмолвие – жизнь сосредоточенная в сердце, в его чистых нравственных чувствах, а не развлекаемая делами внешняго мира, невозмутимая тишина чувств, а не волнение в бурях общественного шума и мирских дел, безмолвие духа, а не рвение возвышать свой голос на открытом поприще деятельной жизни: вот что, по учению христианскому, составляет самое высокое достоинство женщины. – Где же тут, скажут, освобождение и возвышение, о котором идет речь? Оно тут и есть; тут его основание, его залог, его истинный смысл и чистый характер.

В самом деле, с чего началось унижение и порабощение женщины? С ее нравственного падения, когда, своевольно выступив из области сердца, в котором чисто-нравственным союзом была соединена с своим мужем и была столько же нравственно свободна и счастлива, сколько невинна, она увлеклась внешними искушениями, обольщавшими ее мыслию о возвышении над своим естественным состоянием. Тогда, с заблуждением ума и порчею сердца, она потеряла в себе нравственную силу и в ней залог своего высокого достоинства и своей разумной свободы, она стала уже не свободною союзницей в сердце и жизни, а рабою своего мужа, его воли, более сильной, и наклонностей, более грубых.

Чем довершилось это унижение и порабощение? Потерею самообладания, целомудренной сдержанности чувств и мира душевнаго, когда жена слишком уже далеко зашла во внешний мир, захотела войти и в мужские нравы, стала разделять их грубыя или, пожалуй, и утонченныя, но тем не менее испорченныя стремления и прихоти, и потеряв чистоту любви и искренность уважения другого пола, сама сделалась соблазном в мире. Она порабощена потому, что поработила саму себя; она унижена потому, что унизилась; она стеснена в своих правах, потому что сама ими пожертвовала. И фимиам, по-видимому воскуряемый пред нею в образованныя времена и в образованном обществе, очень напоминает тот фимиам, который язычники курили пред своими обожаемыми статуями, обожая в них не их самих и не воображаемыя в них вышния существа, а собственныя страсти, в них олицетворенныя.

Ясно ли теперь, что́ может вывести женщину из унижения и порабощения? Одно средство: с возстановлением нравственной чистоты, возвращение к жизни сердца; с удалением от внешних дел и суетливых тревог мира, соблюдение нравственной тишины чувств и безмолвие духа. И что может быть свойственнее полу при всех условиях естественного его склада, что может быть прекраснее и наиболее привлекать к нему чистую нравственную любовь и все уважение другого пола, более оградить и обезопасить женщину и от собственных падений и от коварства и наглости страстей мужских? Что может даже сделать женщину более свободною в духе и независимою в жизни? Здесь, в жизни сердца, в нравственной красоте и святыни целомудрия, в глубоком, живом религиозном чувстве, которому женское сердце может быть отличным проводником и в обществе, в безраздельных чувствах супруги, матери, в полном посвящении сердца и жизни воспитанию детей, которых не отдельныя только личности развиваются, но приготовляются целыя поколения к будущим временам, в чувствах и стремлениях любви христианской с ее всеобъемлющим, вседействующим добром, с ее милосердием и состраданием к бедствующему человечеству, к которым так способна по природе своей, а тем более по христианству, женская душа; – вот где христианское назначение женщины, назначение чрезвычайно высокое; вот где права ее неотрицаемы и неприкосновенны, свобода и деятельность не стеснены.

А далее? – далее христианское учение говорит, что в церкви, т.е. в церковных собраниях и делах, «жены да молчат, не повелеся бо им глаголати»: «в семействе – «муж глава жены, а жена да повинуется своему мужу», в обществе – «не повелевается ей ни учить, ни властвовать, а пребывать в безмолвии.» «Не раз это последнее выражение повторяется словом Божиим: так хорошо оно выражает истинное достоинство христианской женщины.

Да напечатлеют же чудно-прекрасный образ св. Девы Марии в своих сердцах наши христианки и да проникнутся они убеждением, что им предназначена не внешняя деятельная жизнь, но внутренняя, семейная, домашняя; только в этой области они могут достигнуть своего истинного назначения и будут истинно-великими. (Сост. по беседам Иоанна, еписк. смоленск., с дополн. и сокращ.).
Прот. Григорий Дьяченко